О ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ
«Непрофессионализм — это расширение зоны хаоса». Прямо скажем жестковатое заявление. Но если хорошенько вдуматься…
Уверен, те, кто искренне, с болью переживает за состояние нашего
сегодняшнего искусства, вопрос о профессионализме неизбежно ставит на
одно из самых первых мест среди фундаментальных причин, которые привели к
творческому и художественному кризису в литературе, театре,
кинопроизводстве. И, слава Богу, говорить об этом уже стали открыто и
прямо, хотя еще совсем недавно упоминание о профессионализме, считалось
едва ли не моветоном, а то и просто вызывало активное неприятие со
стороны тех, кому (будем называть вещи своими именами), понятие
подлинного профессионализма мешало жить и считаться без всяких на то
оснований творцами, мэтрами, лауреатами бесчисленных фестивалей,
конкурсов, смотров, отборов местного, а то и вовсе домашнего уровня. «В
эпоху повсеместной победы дилетантизма всякое проявление высокого
профессионализма выглядит архаичным и неправдоподобным», — писал о том
времени небезызвестный Александр Анатольевич Ширвиндт. Не удержусь,
чтобы не процитировать отрывок из статьи известного нашего
кинодокументалиста лауреата Государственной премии РФ режиссера
Владимира Эвальдовича Эйснера «Точка невозврата»: «Именно в эти годы в
наш быт вошли компьютеры, видео, Интернет, мобильные телефоны. Если для
работы в кино нужны были знания, то теперь все стало просто. Включи
видеокамеру в автоматический режим и снимай… Дилетанты заполнили собой
все и стали сами себе режиссерами. Это происходило на всех уровнях.
Культурой стал командовать дипломат, армией — мебельщик, медициной —
бухгалтер, а сельским хозяйством — врач. Именно тогда в нашем высшем
руководстве подобные дилетанты сделали очень простой вывод: «Зачем нам
документалистика, хроника? Есть ТВ!» О летописи, об истории не думал
никто. Новости каждое утро в эфир выходили, а на следующий день на эту
же кассету снимались другие новости. Архив почти не создавался. Таким
образом, начиная с 90-х годов, у нас оказался огромный провал в
летописи, настоящая «черная дыра». Возможно, это было сделано
сознательно. Кому нужны документальные кадры и факты тотального
воровства? Их же потом могут предъявить как обвинение».
По роду своей профессии мы не можем не смотреть, не видеть, не оценивать
то, что сейчас происходит в нашем кинопроизводстве. Хотя именно в
кинодокументалистике сделать это не так просто. Документальное кино
сегодня лишено широкого экрана. Просмотры можно организовать только в
своей профессиональной среде, хотя до недавнего времени сделать это тоже
было очень непросто. Негде, или от случая к случаю. Хотя, если
вдуматься, какой рост профессионального мастерства, какая учеба, какой
кругозор и понимание сделанного без творческого общения, критики,
безжалостной самооценки, споров? В своем недавнем фильме «Иркутская
стенка» о знаменитом сообществе известнейших сейчас иркутских писателей,
драматургов, поэтов, мне пришлось задавать вопрос: — Как случился этот
почти беспрецедентный творческий взрыв молодых творцов, который из
провинциальной глубинки стремительно вывел их на вершину общесоюзной и,
даже, мировой известности? Ответ был повсеместным и, в
общем-то,
очень простым. «Мы начинали работать в тесном творческом содружестве.
Мы встречались, спорили, обсуждали, смотрели, подсказывали, предлагали.
И не дай Бог, кто-то сделал не так, схалтурил, недотянул. Тогда мы
были безжалостны. И никто не обижался. Мы росли в этой атмосфере, —
рассказывал один из членов этой «стенки» известный писатель Ким Балков.
Приступая к работе над одним из моих последних проектов в
документальном кино, мне пришлось волей-неволей отсмотреть десятки, если
не сотни, документальных фильмов, киноочерков, телепередач, снятых на
подобную или близкую тему. Увиденное удручало. Удручало небрежностью,
информационной манипуляцией, самолюбованием, беспомощностью монтажа, а
то просто его отсутствием, топорным, неинтересным, зачастую безграмотным
текстом.
Многое из увиденного я бы рискнул назвать
«дачными или домашними радостями» из-за нежелания оторваться от лежащего
буквально под рукой материала — биографий близких знакомых, разговоров
соседей по даче и дому, путешествий по близлежащим окрестностям и
коридорам местных органов власти, путаной мозаики из остатков своих
старых работ, а то и просто их повторением якобы в «новом» качестве.
Оно бы и ладно, почему бы и нет, если бы за всеми этими потугами на
творчество открывалось действительно новое качество увиденного, второй,
третий планы осмысленного заново, новым взглядом, с новым пониманием,
переоценкой, если на то пошло, прошлого, а не напоминало в подавляющем
своем количестве «песню арата» — так называют в нашем
кинематографическом сообществе принцип отбора материала: «что вижу, то
пою». К сожалению, приходится говорить о монотонности небрежно
выстроенного действия, об однообразии и поверхностности монтажных
приемов, о слабой образности, а то и полном ее отсутствии, о
поразительной неинтересности героев и зацикленности на мерзких реалиях
нашей жизни.
Из всего увиденного буквально всего три или
четыре фильма порадовали настоящим мастерством и профессионализмом,
отточенностью и смыслом высокопрофессиональной операторской работы,
безукоризненным монтажом, выбором, безусловно интересного всем (а не
только тебе любимому) материала, снайперской работой со звуком и
текстом. Стоит ли говорить, что авторы, операторы и режиссеры этих
фильмов выпускники нашего ВГИКа.
Конечно, можно было бы с
«холодным носом» и с вальяжной позиции заинтересованного лишь
собственной компетентностью профи с тщательно отрегулированной степенью
доброжелательности и снисходительности ограничиться лишь чисто
профессиональным разбором достоинств и недостатков просмотренных за
последнее время документальных фильмов, если бы не тоскливое и ноющее,
как зубная или сердечная боль, чувство неудовлетворенности — нет,
скорее, тоскливого сопереживания у постели смертельно больного человека.
То и дело задаешь себе ставшие уже риторическими вопросы: как можно
начинать картину о чем-то, не изучив все тонкости, все нюансы, все
мельчайшие подробности того, о чем ты собрался рассказать? Ведь именно
из этих деталей, порой незаметных, складывается общая атмосфера, общее
впечатление от увиденного.
Сергей Эйзенштейн как-то
сказал: — «Искусство (имея, конечно, в виду кино) это очень просто.
Что? Зачем? Как? Если вы ответите себе на все эти три вопроса —
сделаете, снимите, напишите, донесете. Пока не будете знать все три
ответа — не
приступайте». Уверен, что многие из наших творцов,
гордо называющих себя кинематографистами, ни на один из этих вопросов не
отвечали да и не смогли бы ответить.
То, что сейчас называют документальным кинопроцессом, вряд ли им является. Дело в том, что подлинное кинопроизводство (а документальное особенно) складывается благодаря особой художественной и смысловой логике. При отсутствии подлинного профессионализма эта логика зачастую полностью отсутствует. «В последние годы мы пребывали в иллюзии о возможности бесконечного качественного и количественного развития, — пишет писатель и публицист, философ Джульетто Кьеза. — А это невозможно. И социально-экономическая модель, в которой мы сегодня живем, к сожалению демонстрирует обратное. Можно быть уверенным — через 20 лет мир ощутимо изменится».
Как изменится? К лучшему или к худшему? Почему? Куда мы идем?
Все эти вопросы вольно или невольно задает сейчас себе каждый из нас. Я
уверен — задает. И мучительно ищет ответ. И тут очень важно правильно
понять и решить — что каждый из нас может и должен сделать?
Не только новички, но и опытные мэтры, за плечами которых едва ли
не десятки признанных фильмов, начинают на этом общем фоне распада
терять лицо, портить руку, становятся косноязычными, а порой чуть ли не
безграмотными в своей профессии. И примеров этих все больше и больше.
Скажете старость. Но старость это, как правило, мудрость и отточенность
мастерства. Осторожность, если на то пошло. Дело, скорее, в другом. В
нарастающем разочаровании в профессии, которая мало востребована,
теряет пространство и смысл. Почему теряет?.. Невольно задаешь себе
вопрос — не мы ли сами виноваты в этом медленном угасании? Постарели,
не так стали легки на подъем, в подсознании, как это всегда бывает со
временем поселилось вредненькое такое чувство повторяемости и чуть ли не
зацикленности, как у чиновников, которые в подавляющем своем
большинстве (особенно в культуре) живут не активной созидательной
работой, а мероприятиями. От мероприятия до мероприятия. Есть,
конечно, и это все. Но не в такой степени, как может показаться на
первый и излишне критический взгляд. Совсем не в этом дело. Налицо
всеобщий кризис профессионализма. Ставка на потребителя сделала свое
дело. Сегодня хорошие, умные, неожиданные идеи просто не нужны. Их
боится как потребитель, так и производитель. А отсутствие
профессионализма порождает смысловой и творческий инфантилизм,
довольство всем, что ты создаешь, нежелание вдуматься, разглядеть,
понять, поспорить, искать, неприятие малейшего критического отношения.
Довольствуются тем, что произвели, что сняли и кое-как слепили. А душу
наверняка точит мысль, что все это никому кроме тебя не нужно. И
начинается самообман, сильнейший внутренний комплекс творческой
неполноценности. Отсюда неприятие профессионализма, враждебность к
сделанному до них, боязнь классики, академизма, школы и
профессионализма. Когда заговаривают о профессионализме, они начинают
вопить о цензуре. Недаром говорят, что нет более ничтожного, глупого,
жалкого, себялюбивого, злопамятного и неблагодарного животного, чем
дилетант, а зачастую, просто бездарь среди настоящих профессионалов. Не
потому ли редакционные и художественные советы настоящие профессионалы
считают сегодня просто санитарно-гигиенической мерой, а вот их
противники — цензурой и уничтожением творческой свободы. Свободы от
чего? Да все от того же профессионализма.
Нельзя
не упомянуть и о том, что часть кинематографического сообщества с
перестроечных времен охвачено пандемией презрения к собственной стране,
ее истории и народу, который, чувствуя «подлянку» не ходит на такие их
фильмы. А их награждают и награждают. Особенно на международных
фестивалях и смотрах, сознательно выпячивая на первый план не мастерство
и смысл, а политику и, якобы, «смелость». А молодежь, глядя на все
это, ориентируется на тупиковое выморочное направление. В безжалостном
«молодом реализме» некоторых полупрофессионалов отчетливо видна
жестокость, и явно не хватает морали и света. Декларировать в
тысячу Бог знает какой раз, что «весь мир бардак», а наша страна
наглядный тому пример, настолько не оригинально, что, скорее,
свидетельствует о творческой беспомощности или сознательной политической
спекуляции, чем о подлинном творческом осмыслении жизни. Вспомните,
что писал Андрей Тарковский: «Образ – это впечатление от Истины, на
которую Господь позволил взглянуть нам своими слепыми глазами».
Дилетант бежит от образа, как черт от ладана. А из
непрофессионального, а потому неполноценного, а, зачастую, неумного
материала складывается ложная историческая мифология. Из самообмана
рождается обман общественный, социальный. И все мы, документалисты, в
какой-то степени ответственны за это. Выморочные конструкции вместо
реальности, чем особенно грешит дилетантизм, недопустимы. Время
безжалостно стирает все, что плохо, небрежно, равнодушно,
непрофессионально сделано. Дилетант работает на пустоту. Пустота, в
конечном счете, порождает хаос.
Спасение от него лишь в
одном — для нас в фильмах, заставляющих думать, плакать и смеяться, в
фильмах, которые «берут за душу». Именно такие фильмы настоящее
искусство. И создаются они только руками профессионалов. Я бы рискнул
еще сказать, что именно такие фильмы восстанавливают связь времен,
заставляют гордиться прошлым и надеяться на будущее.
Режиссер Александр Косенков, Новосибирск
