ЧУЖОЙ И НЕУДОБНЫЙ. ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД АЛЕКСАНДР КОСЕНКОВ
Иногда, хотя и не очень часто, я рассказываю хорошо знакомым или близким людям какие-то факты из своего жизненного пути — путешествия, встречи, происшествия, знакомства и прочая, прочая — почти все они тут же начинают советовать: Напиши обо всем этом, это же так интересно, поучительно, необычно, а кое во что даже поверить трудно. Признаюсь, что именно «необычно» и «поверить трудно» всегда удерживало руку. У нас, как правило, тебе больше доверяют, когда говоришь «все, как у всех», чем «необычности и непохожести». Вот, к примеру, всегда выпадающий из биографий возраст с года до трех, в который и у меня и у моих близких вместился груз временной и не очень долгой оккупации немцами городка Дмитриева в Курской области, в котором я родился. Он находился совсем неподалеку от знаменитого Прохоровского сражения, которое нам пришлось пережидать долгим сидением в подвале с лежащей в тифу матерью и почти обезножившим на ту пору дедом. Снаряды часто разрывались совсем близко. А как только немцев отогнали от Курска, неожиданно появился отец. Тяжело раненый на Волховском фронте и ещё толком не оправившийся от ранения он добился краткосрочного отпуска и тут же отправился за нами, где и разыскал всех нас, все ещё не выбравшихся из подвала. Потом на попутках и в теплушках вывозил мать и меня из зоны боевых действий в Ижевск. Из рассказов отца и матери об этом времени особенно запомнилась, ставшая семейной легендой ночевка на станции Астапово, на которой умер Л.Н. Толстой. Приютил нас на ночь тогдашний начальник станции. Не знаю, как разместились остальные, а меня уложили спать на кровать, на которой умер Л.Н. Толстой. До сих пор считаю эту свою ночевку вступительным символом всего моего дальнейшего жизненного пути, в том числе и творческого, который я бы назвал «бегством от обыденности». Оставив позади немало профессий и творческих направлений: ассистент режиссера на телевидении, журналист, редактор телевидения, драматург, кинорежиссер, главный редактор издательства «Историческое наследие Сибири», я, теперь уже навсегда остановился на профессии, о которой мечтал и к которой стремился всю свою жизнь. Теперь, когда меня спрашивают, кто же ты все-таки? — спокойно и без колебаний ответствую: — Писатель. В подтверждение несколько моих напечатанных романов, около десятка повестей, десятки опубликованных статей и очерков, сборники пьес, а также пьесы, повести и романы, которые ещё не опубликованы, но, надеюсь, будут опубликованы в ближайшее время.
В Тундре
Прочитав название «ЧУЖОЙ И НЕУДОБНЫЙ», некоторые наверняка задали себе вопрос: — Про кого это? Без ложной скромности — про себя. В силу своего неуемного характера, разносторонности увлечений, склонности к логике и самоанализу, стойкой нелюбви к тусовкам и компанейшине, торопливым и случайным застольям, кои у нас неистребимы и чуть ли не каноничны для дружеского общения, я очень часто оказывался, как говорится, «вне игры». Газетные журналисты считали меня телевизионщиком и «киношником», «киношники» — сценаристом и драматургом, драматурги — телевизионщиком и журналистом. Первая моя пьеса «Два дня» была поставлена на Иркутском телевидении, художественные фильмы по моим сценариям сняты на «Союзтелефильме». В документальном кино мне очень быстро надоело, что режиссеры снимают и делают совсем не то, что изначально было найдено, обозначено и написано мною, и я как-то незаметно перекочевал в ранг кинорежиссера, в коем и был вскоре утвержден нашим Союзом кинематографистов. А после нескольких Всесоюзных, Всероссийских, региональных и даже международных премий и наград утвердился в профессии режиссера-документалиста обеими ногами и не оставляю её, можно считать, до сих пор.
На съемках совхоз Илирский, 1972
Но в самый разгар довольно успешной кинокарьеры для меня на первый план вышла драматургия. Особенно после того, как мои первые пьесы были поставлены во многих театрах, в том числе и в Академических — Малом, Омском, Челябинском. Приступили было и в Иркутском им. Охлопкова, но после того, как местные партийные органы, а затем и комиссия Партгосконтроля ознакомились с крайне неудобной для них темой, последовал ряд резких оргвыводов и пьесу сняли с репертуара. Она была вскоре напечатана в «Современной драматургии» и по ней на «Союзтелефильме» был поставлен вышедший на союзный экран полнометражный художественный фильм «Ночь на размышление».
Издательство «Вече» издало пять моих романов, в наборе шестой. В Гильдии драматургов России в последние годы и месяцы был отмечен несколькими наградами за пьесы и синопсис художественного фильма. А на сайте журнала «День литературы» напечатано несколько моих статей, две повести и киносценарий. В ближайших планах тоже кое-что интересное, хотя и спорное.
А теперь попытаюсь ответить на некоторые обычно задаваемые вопросы. О знакомстве и дружбе с Вампиловым и Распутиным. Добавлю ещё сюда же Геннадия Машкина, Глеба Пакулова, Станислава Китайского, Юрия Скопа, Владимира Гусенкова, Кима Балкова… С Вампиловым и Распутиным я познакомился во время вступительного экзамена на филологический факультет Иркутского госуниверситета. А они тогда учились уже на пятом курсе того же факультета и пришли в нашу общежитскую комнату в довольно веселом настроении, чтобы посмотреть, как они выразились, «кто идет им на смену». А месяца через три в одном из номеров университетской газеты были одновременно напечатан отрывок из будущей пьесы Вампилова «Холодный сапожник» и мой первый в жизни рассказ «В ветре». Как говорится, знакомство состоялось. Позже я снял фильм «Иркутская стенка», премьера которого состоялась в библиотеке Сибирского краеведения».
Теперь об «уникальности» 60-х годов, когда я начинал свою трудовую деятельность. Время, конечно, было интересное. И «трудовая комсомольская романтика» и «оттепель» были в наличии. Но романтика, конечно, в большей степени газетная и показушная. Основную тяжесть строительства и намеченных преобразований тянули и произвели простые работяги, в том числе и тысячи освобожденных из лагерей «бичей», вынужденных возобновлять и отстаивать свое место в жизни. Когда я по запальчивости и глупости заикнулся об этом на университетском комсомольском собрании, будучи уже на втором курсе, меня почти мгновенно выгнали из комсомола и велели «забирать документы и убираться из университета». Спас дух оттепели, который все же витал окрест. За меня вступились и товарищи по курсу, и часть преподавателей. Предложили пока уйти в академический отпуск, а дальше, мол, видно будет. Саша Вампилов, хорошо знакомый с Дмитрием Сергеевым, прекрасным писателем и одним из руководителей Сосновской урановой экспедиции, помог мне в одну из партий этой экспедиции устроиться, и уже через месяц с началом полевого сезона маршрутный рабочий А.Ф. Косенков вылетел в Киренск, а оттуда уже в геологическую партию на Акитканский хребет, где я проработал почти год и маршрутным рабочим, и взрывником. За эту страницу своей жизни я до сих пор благодарен и обстоятельствам, и Саше Вампилову. Именно там началась для меня настоящая Сибирь, которую я полюбил и люблю до сих пор всем сердцем, без знания которой я, скорее всего, так и не стал бы писателем. Тогда же были написаны «Полевой сезон» и «Запретная тема. Бичи».
Что касается моих поездок по стране, то пальцев на одной руке хватит, чтобы перечислить места, где я не побывал. А в Сибири таких мест, пожалуй, не останется совсем. Снял несколько десятков документальных фильмов в Заполярье, на Таймыре, Чукотке, Приморье, Камчатке, Сахалине, в Забайкалье, Бурятии, Ямале, без преувеличения проехал и прошел пешком строящийся, а потом и вступивший в строй БАМ, влюбился в Саяны и Алтай и тоже немало поколесил по этим благословенным и, слава Богу, ещё малоосвоенным местам. Но и по остальной стране пришлось поколесить и походить немало. Взять хотя бы многомесячный лыжный и пеший переход по пути Иркутско-Пинской дивизии через всю Сибирь, Урал, а затем пешком из Крыма и через Крым, через Украину и Белоруссию, до самой её западной границы. Об этом снят мой первый режиссерский фильм «Памяти посвящается». Тоже очень непросто все получилось, после чего меня сначала уволили с Иркутской студии телевидения, чтобы после выхода фильма на экран вернуть обратно, да ещё с повышением в должности.
Из моих документальных кинопроизведений наиболее важными для меня стали фильмы: «Светильник пути» (теперь в интернете под названием «Верю в Будду»), «Таежная повесть», «Время первых дорог», «Дни будущих Будд». «Родом из Сибири», «Иркутская стенка», «В траве сидел кузнечик». Несколько фильмов по истории Сибири и Транссибирской магистрали. В каждый из них вложена частица моей жизни, о каждом из них можно много и интересно рассказывать, особенно о том, с каким трудом они доходили до экрана, какие страсти закипали после их показа.
Из своих «киношных» проектов, которые я мечтал реализовать и которые, увы, канули: «Сакральные места Сибири», «Возрождение БАМа» и поданная в Минкульт два года назад заявка «Наш современник Ф.М. Достоевский». Об этой заявке я особенно сожалею. Вынашивал её много лет. С удовольствием взялся бы за фильм «Великая ложь нашего времени» о К.П. Победоносцеве. Но, как говорится, уже даже не мечтаю — не пройдет.
Над чем работаю? Пытаюсь в меру сил правильно воспитывать своих талантливых внуков и внучек и заканчиваю эпопею «ПРЕДДВЕРИЯ», где на историческом материале пытаюсь предугадать, каков будет следующий шаг нашей страны — к гибели, или, с учетом накопленного опыта и трагических ошибок, к ожидаемому всеми возрождению.
Александр Косенков,
Иркутск-Новосибирск-Москва
